Обезьяний рефлекс - Страница 53

Ольга позавидовала девушкам. С ее угловатостью, ногами, привыкшими к сапогам и грубым башмакам, резкостью движений, и молниеносной реакцией при любом намеке на опасность, трудно добиться чего-нибудь подобного. Вот где настоящая женственность, изящество и сексуальность. Такие телки могут завоевывать сердца мужчин.

— Вы кого-нибудь ищете?

Она резко обернулась. За ее спиной стоял мужчина в смокинге и накрахмаленной сорочке. Немолодой, спокойный, с ледяным лицом.

— Ищу Гарика.

— Он вас приглашал?

— Нет. Я подруга его знакомой. Хотела передать ему весточку из Уссурийска. Он сам знает от кого.

— Идите за мной.

Из зала они попали в узкий длинный коридор, прошли до конца, и долговязый старик с рыбьими глазами постучал в дверь.

Кто-то крикнул: «Входите», — и Ольга вошла. Человек в смокинге остался стоять на месте.

Небольшой кабинет, обклеенный афишами, закиданный театральными костюмами и пестрыми красочными рисунками, был невелик, как и сам хозяин.

Лохматый, бородатый, невысокого роста крепыш в роговых очках стоял, склонившись над столом, и делал пометки красным карандашом в модном журнале.

Он бросил короткий взгляд в сторону девушки и, как говорится, снял с нее мерку.

— Вы от кого, барышня?

— От Юльки Ворониной из зоны. Никакой малявы у меня нет. Едва успела адресок шепнуть и кончилась.

Парень вздрогнул. Его карандаш застыл в воздухе. Огромная патлатая голова медленно приподнялась, и он уставился на Ольгу.

— Кому она мешала?

— Вам тут лучше знать. Заказ пришел из Москвы. Его хорошо оплатили. Я знаю исполнителей. Работают только за деньги. Промашек не допускают. Им тоже не повезло. Они свое получили.

— Когда?

— Десять дней назад.

Гарик обессиленно рухнул в глубокое кресло. Несколько минут молчал, потом заговорил:

— Похоже, она и впрямь что-то знала. Я ее предупреждал. Есть каста неприкасаемых. Она решила, будто способна перескочить все барьеры и получить свой кусок пирога. Не так все просто. Акулы зубы обломали, а ей все нипочем.

— Против лома нет приема.

Парень усмехнулся.

— Методы народовольцев иногда срабатывают. Можешь бросить бомбу в машину, выстрелить из снайперской винтовки с чердака, только так вопросы не решаются.

— Можешь мне помочь? — переходя на «ты», спросила Ольга.

— Юльке я уже помог. Чем это кончилось, тебе известно. В Москве впервые?

— Да.

Гарик вынул из ящика стола ключи и написал записку.

— Здесь адрес. Поживешь пока там. Я этой квартирой не пользуюсь. Посмотрим, что я смогу для тебя сделать. Деньги есть?

— Лучше работа, а не деньги.

— Понимаю. Если я уговорю Графиню взять тебя в кордебалет, то свободного времени у тебя не останется. Она всю душу вытрясет. Девушки должны приносить деньги. Получают гроши, пока не выходят с сольными номерами. Каторжная работа

— Мне подходит.

— Главное, чтобы ты ей подошла. Придется учиться ходить заново. На поблажки не рассчитывай. Работаешь, пока востребована. Потеряла интерес у публики, — оказалась на улице.

— Я старательная.

— Ладно, посмотрим.

Графиней называли хореографа. Женщина лет сорока из бывших балерин, прошедших школу стриптизерш. Резкая, грубая, жесткая. Она напоминала Ольге капитаншу из зоны. Выражений не выбирала. Пару ушатов помоев, выплеснутых Ольге в лицо, на новенькую не подействовали. Слез от нее не дождались. Ничего хорошего она о себе и раньше не слышала. Гордость пришлось спрятать в карман. Важен результат, а не путь к нему. Ольга хорошо знала, чего хотела, а все остальное не имело значения.

Гарик долго что-то нашептывал женщине на ухо, и та в конце концов согласилась посмотреть на кандидатку.

Пришлось раздеться догола и выйти на помост. И все это на глазах присутствующих в зале девушек, официантов и прочей обслуги. Девушка пыталась вести себя раскованно, но полностью избавиться от напряжения ей не удалось. Смотреть на других — одно, показывать себя — другое.

— Что за кошмарная клякса у тебя на правой ноге?

— Родимое пятно.

У Ольги на голени действительно было пятно внушительных размеров темно-красного цвета. Оно ее явно не украшало.

— Ты своей кляксой распугаешь всех мужиков.

— Глупости. Когда я надеваю белые гольфы и туфли на шпильках, мужики глаз не сводят с моих ног.

— Надо попробовать, — тихо шепнул Гарик.

Графиня коротко кивнула.

Девушка вздохнула с облегчением.

К вечеру того же дня она приехала на свою новую квартиру. Уже удача, не пришлось ночевать на вокзале. Скромно, уютно, крыша над головой и работа. Деньги ее не интересовали. Хлеб, пельмени и луковица — шикарный стол. Купальник, колготки, хулахуп, скакалки и пара легких гантелей имели большее значение, чем еда.

Ольга принялась совершенствовать физическую форму.

3

Пять дней ушло на выполнение поставленной задачи. Ольга приезжала к дому Виктора Левина к семи часам утра ежедневно и ждала почтальона. Как только тот раскидывал почту по ящикам, она заходила в подъезд и проверяла содержимое нужного ей ящика.

Письмо из колонии наконец-то пришло, и Ольга заполучила его в свои руки. Теперь она сможет выспаться. Представление в «Серебряной чаше» заканчивалось в два ночи. Девушки из кордебалета оставались до трех. Местных звезд ждали клиенты на шикарных машинах, остальные убирали костюмы по шкафчикам и складывали туфли в коробки. Спать приходилось по два-три часа — и ехать на другой конец Москвы на перехват письма. К одиннадцати Ольга приезжала в клуб на репетицию. Работа на износ, но ей нравилось. Ей все нравилось, что могло дать какой-то результат. В колонии труд ничего не стоил, и ничего не приносил изможденным рабыням.