Обезьяний рефлекс - Страница 3

Колокольников ничего ответить не мог. Один раз икнул — и весь его ответ.

— И еще. Давай мы сразу оговорим мелочи. Я оплачу операцию твоей матери по пересадке ей донорской почки. Я знаю, какую роль в твоей жизни она играет. Мне все известно. У нас на фирме отличная служба безопасности. Я читал твое досье. Жена шестой год лежит в психушке. Из «Белых столбов» не выписывают. Девятилетняя дочь живет у твоей матери. Мать больна. Год, максимум полтора, и все. Ей шестьдесят пять, и она не коренная москвичка. На очередь в институт трансплантологии ее даже не ставят. Зачем спасать пенсионеров, когда молодые и сильные погибают. Можно заплатить и решить этот вопрос. Но ты нищий. Тебе тридцать шесть, а у тебя ни гроша ломаного за душой. Если ты откажешься, то последнего лишишься. О твоем ребенке я тоже позабочусь. Отправим ее учиться в Англию. Ты будешь сидеть на нарах, но тебе станет комфортнее, чем дома на свободе. Мать спасут, дочь устроена, а ты богат. С женой ничем помочь не могу. Шизофрения не лечится. А частных психиатрических клиник в стране нет. У нас боятся сумасшедших и держат их на цепи. Теперь подумай, что ты будешь делать завтра, если я тебя уволю? Пойдешь в таксисты? Ты не проныра. Не умеешь предлагать свои услуги. Кем еще ты сможешь работать? Дворником? Подумай о матери и о дочери. Твоя жизнь двух копеек не стоит. Я хочу отнять от нее каких-то четыре года и за это сделать тебя счастливым человеком. Чего ты добился за те же годы, работая на меня? Сорок восемь тысяч и целый день за баранкой, слушая мои телефонные разговоры со шлюхами. В зоне и то жизнь интересней. А там, смотришь, и выпустят через полсрока за хорошее поведение. Ты человек тихий, не конфликтный. Таких не обижают.

— За что вы ее?

Некрасов запнулся. Он не сразу понял вопрос.

— За что? Психанул. Фотки мне показали. Нанял я одного сыскаря. Он следил за ней. Короче, кроме меня у нее еще парочка молодых жеребцов имелась. Я ее одевал, обувал, квартиру купил, золотом осыпал, шубами обвешал, машину подарил. Две. А эта сука на сторону ходила. Сорвался, трахнул ее по башке бутылкой со злости. Не рассчитал.

— Где она?

— У себя дома. Так и валяется на полу.

— И кто же поверит, что Я убил Ольгу?

— Тебя там видели соседи.

— Топ-модель, красавица, увешанная бриллиантами, и я… Таких она не замечает. Я же отвозил ей цветы от вас чуть ли не каждое утро, и каждый раз, открывая дверь, она удивлялась: «Вы ко мне?» Я для нее стена, грязная дверь подъезда, до ручки которой без перчатки не дотронешься.

— Были бы улики, доказательства и чистосердечное признание, — остальное не имеет значения. Никто копать не станет.

— Чистосердечное признание облегчает вину.

— Про что и речь. Вспышка ревности! Я тебе фотокарточки отдам. Состояние аффекта. Рассудок помутился. Потом раскаяние.

— Мне нужны гарантии. От вас. Я знаю, как вы умеете кидать своих партнеров. Обещаете золотые горы, а потом шиш с маслом. Я ведь четыре года вожу вас. Полмиллиона километров накатали. Всех ваших партнеров видел и женщин тоже.

— Я готов. Знал, что ты потребуешь гарантий и будешь прав. На таких людей, как я, надеяться нельзя. Словам нужны подтверждения. Ты их получишь, если скажешь «да».

— Да. При условии гарантий. Один вопрос. Почему бы не вывезти ее труп в лес и не закопать?

Некрасов пробежался взглядом по полкам.

— Понятно. Насмотрелся кино. Начитался триллеров. Крыша поехала, как у Дон Кихота. Жизнь — не кино и не романы. Ольга не может исчезнуть просто так. Женщины такого уровня не исчезают бесследно. Стоит следователям копнуть, и они тут же выйдут на меня. Я не слишком осторожничал. Мои следы повсюду, куда ни плюнь. Им можно заткнуть пасть только одним способом. Явкой с повинной. Убийца сам пришел. Копать не надо. Все ясно. Если и догадаются, то со мной связываться — себе дороже. Зачем? Есть признание — и дело закрыто. Я не считаю людей из прокуратуры и уголовки полными идиотами. Там хватает талантливых людей. Не так просто их обводить вокруг пальца, чем я занимаюсь всю свою сознательную жизнь. Бывает, что они могут что-то не заметить. Сейчас не тот случай. Выкрутиться мне не удастся. Я всегда трезво оцениваю ситуацию. Иногда поздно, но результат предвижу. Ты для них подарок. Взвесив все «за» и «против», они примут этот подарок. Тебя осудят, но на этом дело не кончится. Они начнут из меня кровь сосать. Придется раскошеливаться. Вот только кобылку они недолго доить будут. У меня и для них заготовлен сюрприз. Мне надо продержаться на свободе полгода. А дальше все проблемы решатся сами собой. Я с тобой откровенен, Сережа. Ты мой спаситель, и я хочу, чтобы ты мне доверял, как я тебе сейчас.

— Что я должен делать?

— Сядешь в машину и поедешь к ней. Сейчас. Ключи от квартиры я тебе дам. Вытрешь тряпкой все поверхности и сотрешь мои отпечатки. Про бутылку не забудь. На ней должны остаться твои пальчики, как и на всем остальном. Стаканы, фужеры и прочее. Фотокарточки собери с пола. Они тебе пригодятся в оправдание. На них Ольга со своими хахалями. Теперь об уликах. Собери мои вещи. Фотография на ночном столике в рамке. На столе остался мой портсигар и золотая зажигалка. Сними с ее пальца кольцо с большим бриллиантом. На нем есть гравировка с моим именем. В письменном столе в верхнем ящике лежат мои открытки. Под матрацем в спальне ее дневник. Там мое имя на каждой странице фигурирует. Сыщик делал у нее обыск и скопировал мне несколько страниц. В шкатулке на трюмо есть медальон розочкой. На нем тоже моя гравировка. Фотоальбом синего цвета на полке возле дивана. Бери целиком. Там наши фотографии на разных курортах. Вот, пожалуй, и все. Возьми свою фотографию и поставь где-нибудь на видном месте.